Вернуться в начало раздела «Почитать»
Жить в Бердичеве становилось всё трудней и трудней: заработки мизерные, продукты всё дороже и дороже, квартира-хрущёвка уже давно нуждалась в ремонте: стены отсырели и обвалились, трубы проржавели и текли, при малейшем дожде с потолка начинает капать… Текло отовсюду, кроме кранов – воду им давно отключили за неуплату. Жить стало невыносимо, и Григорий твёрдо решил: надо удирать в Израиль..
План был продуман и утверждён всей семьёй: он прилетает в Израиль, как турист, и сразу идёт «сдаваться»: просить Израильское гражданство. Это будет быстрей, чем начинать здесь, с нашими бюрократами. Потом к нему прилетает жена и, когда она тоже получит гражданство, они вызывают сына и дочку с зятем..
Основанием для получения гражданства должно было послужить свидетельство о рождении покойной бабушки. Правда, она была записана украинкой, и имя, и фамилия у неё были отнюдь не еврейские – Авдотья Черненко. Но он подготовил письмо от соседей, подтверждающих, что её настоящее имя – не Авдотья, а Дора, а фамилия – не Черненко, а Шварцер. В юности, чтобы поступить в институт, она поменяла и имя, и фамилию, и национальность. . И потом уже все дети и внуки прикрывались этой фамилией..
Письмо было заверено нотариусом, но в МВД Израиля его не приняли: «Нужны юридические доказательства, что бабушка – еврейка».. Григорий позвонил домой и потребовал от жены любыми путями добыть эти доказательства. Через три недели он получил свидетельство о рождении прабабушки, в котором было написано, что она, Ривка Исааковна Шварцер – еврейка. Уверенный в успехе, Григорий помчался в МВД, но его опять ждала неудача: «Ваша прабабушка имела бы право на репатриацию, а вы нет.
– Но если прабабушка еврейка, то её дочь, моя бабушка, ведь тоже еврейка!!.
— Да, но нужны юридические доказательства, что Авдотья Черненко -это и есть Дора Шварцер, а Дора Шварцер — дочь Ривки Шварцер».
Григорий понял, что попал в тупик. Надо срочно возвращаться домой, найти в архиве нужного человека, дать ему взятку и получить нужный документ, но… Легко сказать, возвращаться, а где взять деньги на билет?… Из дому денег не пришлют – фирма, в которой работала жена, обанкротилась, жену уволили, зять не может найти работу, и они все сейчас живут на подачки родственников. У него оставались двадцать шекелей, которые он не тратил, хранил их на чёрный день. По пятницам, на рынке, подбирал оставленные продавцами овощи и фрукты. По вечерам он посещал различные презентации, где не нужно было покупать билеты и всегда выставлялось лёгкое угощение: бутерброды, пирожки, печенье… Приходил он в спортивных шароварах, которые завязывались внизу. .Бутерброды и выпечку он незаметно запихивал в карманы, в которых проделал большие дырки. Продукты проваливались вниз, но завязки не давали им выпасть, они накапливались. Постепенно ноги его разбухали и превращались в две колоны. Двигаться становилось трудней, он больше стоял, как колосс на продуктовых ногах. .Но это давало ему возможность прожить до следующей презентации.
Однажды, в сквере, он погнался за большим попугаем, надеясь в перспективе его продать или, в крайнем случае, поджарить. Гонялся долго, пока попугаю не надоело – он крикнул ему «дур-р-рак!», и улетел домой. В отличие от попугая, у Григория не было дома. Из комнаты, которую он снимал, хозяин за неуплату выставил его со скандалом, выбросил все его вещи, благо их было так немного, что все они поместились в рюкзаке. Последние несколько ночей он спал в парке на скамейке, подстелив вытащенные из урн старые газеты. Газеты были на иврите, поэтому он ничего не понимал, только рассматривал фотографии. Но однажды ему попалась русскоязычная газета, в которой правозащитные организации яростно призывали к защите нелегалов из Африки и отчитывались, как они борются за их права. Григорий внимательно перечитал эти отчёты, и его осенило.
Утром, за шекели, оставленные « на чёрный день», он купил чёрный крем для обуви, зашёл в общественный туалет, закрылся в кабинке и тщательно обмазал этим кремом щёки, лоб, нос, уши, шею… Потом зачернил ещё и кисти рук, которые высовывались из-под манжетов куртки. Выйдя из кабинки, покрутился у зеркала, внимательно осмотрел себя, остался доволен и направился в одну из правозащитных организаций, которая активнее всех призывала африканцев обращаться к ним за помощью.
Первая правозащитница, встретившая его, была худой и непричёсанной. Лицо её мятое и не глаженное, явно нуждалось в утюге. Она напоминала черепаху Тортиллу, которая после своего трёхсотлетия, махнула рукой на личную жизнь и занялась общественной.
— Шалом! — поздоровался с ней Григорий.
— Шалом! – ответила она и жестом указала ему на стул,
Григорий сел и заговорил:
— Ани… ми Судан… Ани… раце… бевакаша… — запас ивритских слов был израсходован, поэтому он добавил по- русски, но с « африканским» акцентом.- — Помогаль мине… Пожалюста…
Инстинктивно сжался, готовя себя к разоблачению и скандалу. Но ему повезло: «Тортилла» оказалась репатрианткой из России.
— Вы знаете русский?.. – она радостно всплеснула руками. -– Откуда?
Григорий на секунду растерялся, но тут же сообразил:
— Я учился в университете имени Лумумбы.
— Боже мой !– она была в экстазе, вскочила, забегала по комнате, потом громко позвала. — Соня!. Шула!.. Скорей идите сюда! — В комнату вбежали её коллеги-борцы, точнее, борчихи. — Он окончил университет в Москве, он умеет говорить по-русски!
Коллеги не знали русского языка, но понимали, что африканец не знает иврита, поэтому одна из них задала ему вопрос, почему-то на идиш:
— Ди хэйбст вайб ин киндер?
Григорий в школе учил сперва немецкий, затем английский, потом французский. Дело в том, что в его школе, все преподавательницы иностранных языков, очень быстро беременели и уходили в декретный отпуск – это связывали с повышенной сексуальной активностью преподавателя физкультуры. Поэтому директор школы, чтобы забить образовавшуюся брешь, лихорадочно искал замену и брал на работу любых свободных «язычниц»: и «англичанок», и «немок», и «француженок».
Конечно, Григорий, в итоге не выучил ни один язык. Но услышав «вайб ин киндер», понял, что его спрашивают о семье, и выдал весь свой запас иностранных слов:
— Натюрлих!.. Бъютифул!… Мерси!… Окей!
— Видите! Он образованный человек, — воскликнула экзальтированная «Тортилла». Она воздела руки к небу — И таких людей эти шовинисты не пускают в нашу страну!..\
Когда коллеги ушли, она села за стол и стала заполнять какой-то бланк.
— У вас есть паспорт?
Григорий был готов к этому вопросу, он развёл руками и печально сообщил:
— Все мои документы отобрали бедуины, которые переводили нас через границу.
— Бедненький! Как вас зовут?
Григорий не знал африканских имён, он лихорадочно напряг память, вспомнил, как мама в детстве читала ему «Хижину дяди Тома» и ответил:
— Том..
— А фамилия?
Тут он уже не растерялся: по принципу создания русских фамилий Иван – Иванов, Степан – Степанов, он создал свою, Суданскую:
-Томпсон. Том Томпсон, Можно просто – Томи.
-Где вы сейчас живёте, Томи?
— Я снимал комнату в южном Тель-Авиве, но хозяин меня выгнал.
— Проклятые расисты!. – Она запылала интернациональной ненавистью. -.Значит, так: документы мы вам восстановим, предоставим проживание, питание и медицинское обслуживание… А я пока займусь вашей легализацией..
— Я соскучился по семье… я устал… я хочу домой , к себе в Южный Судан. Я хочу подать прошение о возвращении на родину…
— Очень жаль! Но я вас понимаю: довели, мерзавцы, довели! — Она чуть не заплакала. -.. Хорошо. Подпишите этот бланк, и мы всё ускорим..
Через неделю отдохнувший, отъевшийся, Григорий сидел в самолёте, периодически ощупывая в кармане пачку из трёх с половиной тысяч долларов, полученных за согласие покинуть Израиль, и подсчитывал: до Джубы, столицы Южного Судана, бесплатно, от Джубы до Киева около семисот долларов – значит, чистыми остаются две тысячи восемьсот зелёненьких. Хороший заработок, иметь бы его хотя бы раз в квартал, к концу года можно было бы арендовать ларёк на рынке, у себя в Бердичеве… Но второй раз меня уже в Израиль не пустят, хотя , стоп.. Можно следующим отправить сына, он уже совершеннолетний… Потом зять-бездельник, который сидит на моей шее – пусть поработает на семью… Есть ещё брат, и сват, и кума… Она чернявая, кудрявенькая, чуть подмазать – вылитая суданка…
Самолёт пробил облака, врезался в синеву неба и взял курс на Джубу. Григорий сидел у окна, прикидывал, подсчитывал и радостно улыбался: жизнь открывала перед ним заоблачные перспективы.
Да здравствуют борцы за права африканцев!