Вернуться в начало раздела «Почитать»
В Санкт-Петербурге, в квартире Августа Юльевича Гуралика, Нельсон убеждал хозяина квартиры:
– … Всё равно, эти бриллианты вы продать не сможете: они в каталоге Российских ценностей, вас сразу засекут. Поэтому вы отдадите их мне, я верну их маме, для неё — это реликвия, символ великого прошлого нашей семьи. Я ей верну девять камней, а десятый, «Глаз индейца», оставлю, скажу исчез. А о том, что украли вы, никто не узнает — это моё, частное, расследование.
Гуралик удивлённо взметнул брови — они у него густые, как у Брежнева, висят над глазами, как два мохнатых навесика, пришитых седыми нитками.
– Если я правильно понял ход ваших мыслей, вы хотите оставить один бриллиант себе?
– Вам.
Гуралик снова взмахнул бровями.
– Гражданин следователь! Не надо испытывать моё больное сердце на изумление. Или это такая беспощадная шутка?
– Это не шутка. Этот камень останется у вас, как залог тех денег, которые вы получите, работая на меня. Помимо зарплаты у вас будут и текущие расходы: командировки, билеты, гостиницы — всё это я тоже буду
оплачивать. Пройдёт немного времени, я продам этот камень, не тайком, а официально на торгах, мне можно, камни принадлежат нашей семье. Продам и щедро рассчитаюсь с вами.
Гуралик обескуражен.
– Зачем всё это вам?
– Я недавно начал свою практику. Мне нужен помощник, опытный и верный. Ему надо много платить, а у меня пока нет таких денег…
– Но почему вы предлагаете это именно мне?
– Потому что вы — вор и мошенник.
– Простите, вы, конечно, почти Шерлок Холмс, но тут вы непростительно ошиблись и за это вас долго будет мучить совесть: я — не вор. Я самолично никогда ничего не воровал.
– А мамины брильянты?
– Повторяю: я не вор, я — мозговой центр: я только разрабатываю стратегию для своих коллег.
– Да, вы здорово обдумали этот грабёж: знали, что у нас стальные двери и квартира на сигнализации, поэтому к нам лезть не рискнули, и вырезали сейф, действуя из квартиры соседей.
– Они уехали в отпуск, квартира пустовала, грех было не воспользоваться.
– Но как вы вслепую определили точное место сейфа в маминой спальне?
– Гражданин следователь, вы своим удивлением намеренно мне льстите?
– Нет! Я только начинаю свою деятельность — мне, действительно, интересно!
– Тогда я вам напомню о таком приборе, как металлоискатель. Он помог точно определить место сейфа с той стороны стены. А дальше всё было делом техники. Ваша глубоко уважаемая матушка вышла всего на полчаса, но нам хватило пятнадцати минут. Я только волновался за её здоровье, потому что из-за дыры в стене в спальне мог быть сквозняк.
— Вы — хитроумный преступник, вот поэтому вы мне и нужны!.. Вы хорошо знаете психологию своих, так называемых, коллег, у вас есть связи в этом мире. Словом, применяю к вам политику кнута и пряника: либо
кнут — большой срок, либо пряник — большие деньги. Или вы возвращаете украденные бриллианты и принимаете мои условия, или я передаю дело полиции. Доказательства вашего участия бесспорны, как вы убедились… — Он указал на лежащую перед ним на столе раскрытую папку. — Оба грабителя письменно подтвердили, что бриллианты переданы вам и где-то вами спрятаны.
Гуралик, как отличник-первоклассник, старательно поднял руку.
– Если вас не затруднит, я хотел бы на один маленький вопрос получить один маленький ответ: как вы так быстро на них вышли?
– До удивления просто. Я поздно возвращаюсь, мама весь день одна — вот я и установил над нашей дверью и напротив неё по видеокамере — вся площадка, как на киноэкране. А по этим кадрам их найти было уже не сложно: они оба в картотеке. Я пообещал, что не стану передавать их полиции, если они вернут мне бриллианты, ну, и они тут же вас заложили.
Гуралик в сердцах стукнул по столу.
– Узколобые неучи!.. Как они могли не увидеть камер! Я же им приказал проверить!
– Не ругайте их: камеры замаскированы в счётчиках… Короче: вам светят много лет: организация кражи в особо крупных размерах, хищение государственных ценностей. А поскольку вы рецидивист, то…
– Хорошо, хорошо, я согласен посотрудничать с таким умницей -следователем, — Гуралик обаятельно улыбнулся. — Это же курсы повышения квалификации!
– Вот и молодец! А на комплимент отвечу тоже комплиментом: у вас очень уютно в квартире, чувствуется присутствие женщины с прекрасным вкусом.
– Вот тут, бесконечно уважаемый господин детектив, вы глубочайше ошиблись: первая жена меня бросила после моей первой отсидки, вторая — после второй. С тех пор я уже давно не завожу романы, не флиртую, не ухаживаю, а когда-то, о!.. У меня был итальяно-чеченский темперамент! Если говорить образно, когда я входил в воду, река закипала, рыба сваривалась, и я плавал в ухе… Да, да! Я умел доводить женщин до высшей стадии нижнего блаженства, а теперь, увы… Финита ля комедия!
– И с тех пор вы ни разу не влюблялись?
– Влюбляться – не значит любить. Дамы здесь бывают только, так сказать, одноактовки, на дольше связываться не рискую. – Он грустно развёл руками. – Помните, у Антона Павловича Чехова: «Если в первом акте висит ружьё, в последнем акте оно должно выстрелить»? Так вот, я стреляю сразу в первом акте и тут же прерываю спектакль.
Нельсон, оценив его образность, невольно улыбнулся, но сразу погасил улыбку.
– Простите, что я задел больную для вас тему – вернёмся к нашим брильянтам. Где вы их прячете? В банковской ячейке? В камере хранения на вокзале? В погребе?
– Здесь, дома.
Гуралик взмахом бровей указал на книжный шкаф, затем подошёл к нему, вытащил с верхней полки какую-то толстую книгу, на что-то нажал, открылась обложка — книга оказалась шкатулкой.
Нельсон пересчитал бриллианты.
– Все десять. А не рискованно так хранить?
– Самоё надёжное место: «История КПСС» – кто польстится!
***************
Они выскочили за кольцевое шоссе и неслись сквозь районы, утыканные высотками, которые беспощадно наступали на придорожную зелень и затаптывали её. Зато небо было похоже на огромный луг, только не зелёный, а синий-синий, усыпанный цветами — звёздами. В центре этого луга лежал брошенный кем-то серп Луны.
Они свернули на просёлочную дорогу, машину подбрасывало на ухабах, она ныряла в ямы, пробуксовывала в никогда не высыхающих лужах.
– Мы когда-нибудь доживём до нормальных дорог? — чертыхался Нельсон.
– Не ругайте наши дороги: они нас выручали и в войне с Наполеоном, и в войне с Гитлером. Вспомните, как вражеские войска на них застревали. Поэтому, пока у нас такие дороги, мы непобедимы!
************
Когда они приехали на дачу, Тина убаюкивала Дашеньку. Та не хотела спать, плакала.
– Может, нездорова? – заволновался Борис. – Почему она капризничает?
– Потому что скучает по отцу, – с упрёком ответила Тина. – Я тоже скоро начну плакать. – Она повернулась к Нельсону. – Чувствую себя матерью-одиночкой. Ему даже некогда спеть дочке колыбельную песенку.
– Для этого я нашёл бы время. Но мне жалко ребёнка.
– Это что-то новое. Может, объяснишь.
– И мне интересно, – поддержал Тину Нельсон.
– Хорошо, объясню. Слушая, как наши дети засыпают под вокальное сопровождение Тины и её сестры, я понял, почему мы, русские, никого не боимся: ведь в детстве мы проходим испытание колыбельными песнями. К примеру, мы сейчас слышали такие убаюкивающие строчки: «Придёт серенький волчок и ухватит за бочок». Меня, взрослого, ужасало бы ожидание волка, который во время моего сна откусит кусок моего туловища, а наши дети привыкли и спокойно засыпают. Я понимаю: мальчишек надо растить бесстрашными. Но девочек жалко!
Нельсон рассмеялся.
– Я об этом как-то не думал. Но вы правы: наши песни бывают очень агрессивны.- Он пропел: – «Как пойду я в лес погуляти, белую берёзу поламати»… Почему её надо ломать, стройную и красивую?.
– Силушку девать некуда!
Дашенька, наконец, уснула. Тина уложила её в кроватку, подошла к Борису, обняла его, поцеловала и объяснила Нельсону.
– За это я его и люблю: весёлый и находчивый — видите, какое оправдание придумал! Но я тоже умная: поменяю колыбельную, и он уже не отвертится.
– Я согласен, но только без страшных зверей. Если предложишь: «Ночь пришла на мягких лапах, тихо, как медведь» – опять откажусь.
*************
Обратно они ехали по той же дороге. Нельсон очень осторожно вёл машину, держась правого ряда.
– Да, с одним глазом не разгонишься, – подумал Пахомов. – А вообще, есть ли у него права?
– У меня один глаз видит за два, – как бы подслушав его мысли, произнес Нельсон. – Просто притормаживаю, погода портится, дождь будет.
– Ничего, успеем, – успокоил его Борис. Он почувствовал себя виноватым за то, что Нельсон ощутил его сомнение. – Вы правы, не стоит лихачить. – Он глянул вверх и увидел, что небесный луг потемнел, стал чёрным, как будто лунным серпом скосили все цветы-звёзды. – Сейчас хлынет ливень.
И в подтверждение его слов, небо мокрыми ладонями забарабанило по крыше машины.